Не одни лишь мигранты…

Зацикленные на мигрантах не замечают (или, душевного спокойствия ради, не желают замечать?), что внутри страны давно существуют целые регионы, население которых массово и глубоко погружено в политический ислам и чья степень лояльности светским устоям РФ носит очень и очень условный характер

Межнациональные отношения в России, вопреки утверждениям официальной пропаганды, далеки от гармонии. И хуже всего то, что ни большая часть общества, ни власть не имеют внятного представления о том, каким именно образом возможно их сгладить.

Общественный резонанс после выходки очередного исламского радикала в Подмосковье, к сожалению, предсказуемо вылился в интернет-резонёрство о засилье мигрантов: сколь далёкое от раскрытия сути проблемы, столь и бесплодное. Граждане России, справедливо возмущённые нападением таджика на совершавшую пробежку девушку в шортах и обоснованно видящие в подобных поползновениях нарастающую для русского и светского общества угрозу, склонны, тем не менее, сужать проблему и, следовательно, недооценивать её масштаб. Дело не только в наплыве мигрантов, злокозненности их диаспор и дисфункциональности государственных служб.

Всё это, разумеется, так. Но это лишь часть проблемы.

Новая волна средневекового мракобесия, начавшая подниматься в исламском мире уже после разгрома ИГ* на Ближнем Востоке, увлекает не одних только мигрантов из Таджикистана и Узбекистана, которым веротерпимое, в самом худшем смысле этого слова, российское государство, в отличие от властей их этнических родин, де-факто предоставляет “зелёный свет” на соблюдение “религиозных традиций”.

Носителями дремучей и при этом подчёркнуто воинствующей идеологии политического ислама являются внутри РФ отнюдь не одни только выходцы из бывших среднеазиатских республик. Зацикленные на мигрантах не замечают (или, душевного спокойствия ради, не желают замечать?), что внутри страны давно существуют целые регионы, население которых массово и глубоко погружено в политический ислам и чья степень лояльности светским устоям РФ носит очень и очень условный характер. Выходцы из Ингушетии, Чечни и Дагестана, где подавление исламом светского образа жизни давно сделалось нормой (в Чечне к тому же ещё и оформленной законодательно) являются не мигрантами, а полноправными гражданами РФ. Они проживают отнюдь не только в своих республиках, но, не хуже пресловутых гастарбайтеров, расселены по другим территориям страны, для жителей которых шариатские порядки – не норма и являться таковой не могут.

Ползучее вытеснение светских устоев и замена их устоями ислама происходит и в остальных кавказских республиках (за исключением преимущественно христианской Северной Осетии), и, несмотря на то, что в 10-е годы XXI в. федеральному центру удалось подавить вооружённое сопротивление джихадистов на Кавказе (по факту ему удалось выиграть очередную Кавказскую войну), проблема отчуждённости большей части населения от России не исчезла, не была преодолена и даже не оказалась на государственном уровне осмыслена.

Пресловутое развитие туризма в том же Дагестане, которое многим не знающим регион и откровенно недалёким людям представляется чуть ли не гарантом реальной интеграции республики в “русский мир”, в реальности не сближает, а, скорее, отдаляет наши и без того исторически неблизкие друг другу народы, проводя между ними ещё одну межу. По одну сторону – потребители из “большой России”, находящие уместным искать развлечений даже в годину тяжёлой и кровавой войны. По другую – навсегда утратившие прежний образ жизни и потому видящие в ценностях ислама спасительную стрелку компаса дагестанцы, которых раздирают противоречивые чувства: меркантильность, требующая воспринимать туристов как источник наживы, и одновременно страх “порчи”, которую, по их разумению, способны причинить им надевающие шорты и откровенные купальники люди.

Страх, вполне естественно, порождает агрессию. На Кавказе широко известны случаи не только “вправления мозгов” заезжим туристам, но и нападений на одетых не по шариату и поддавшихся “дурному влиянию” местных женщин. Федеральные СМИ о таких фактах молчат, поддерживая иллюзию, будто опасность девушкам в шортах исходит от одних лишь потерявших берега приезжих из Таджикистана. На деле же, в стремлении прогнуть русских под себя, действует пёстрая по этническому составу коалиция.

К сожалению, зацикленность нашего государства на пропаганде так называемых традиционных ценностей по факту создаёт благоприятную почву для разного рода обскурантизма, зачастую принимающего среди исламской части населения страны откровенно дикие формы. Если среди русского большинства, весь традиционализм которого сводится сегодня, пожалуй, лишь к неприятию идей трансгендерности и навязываемых Европой половых извращений, мракобесам, по большому счёту, зацепиться не за что, то среди нерусского мусульманского меньшинства (за исключением, и то с оговорками, Татарии и Башкирии) движение в направлении организации жизни по исламским канонам является магистральным.

Исламские каноны сложились в эпоху глухого средневековья, потому важно понимать, что следование им необратимо ведёт к скатыванию именно в него, и мрачные примеры ИГ* или “Талибана”* (как, впрочем, и подавляющего большинства остальных стран исламского мира, в которых шариат законодательно закреплён) это неопровержимо подтверждают на практике.

В данном контексте вести дискуссию лишь о необходимости тех или иных ограничительных мер в отношении среднеазиатских мигрантов – дело почти бессмысленное.

Во-первых, исламский мир представляет собой сообщающиеся сосуды. И без всяких мигрантов в России существуют регионы, в которых ценности ислама и предписываемый им образ жизни имеют глубокие исторические корни.

Во-вторых, пропагандируемый государством традиционализм мусульманские граждане РФ будут понимать не просто по-своему, но единственно возможным в их исторических обстоятельствах образом: как карт-бланш для “рестарта” не каких-то абстрактных, но исламских традиций, единственно по-настоящему укоренённых в их среде. И, разумеется, несовместимых с ментальностью и жизненными ценностями остальной части страны.

Если уж руководству России так мил традиционализм, то разумнее и практичнее черпать его в ценностях и практиках XX века, наиболее успешного и, по большей части, блистательного для страны. Социальное и научно-техническое развитие, в которое вовлекается большинство, – это и есть наша успевшая сложиться традиция, память о которой за тридцать последних лет не оказалась полностью стёртой. Более того. Она, по сути, является единственно возможным на сегодня вектором движения для РФ, ибо в лице Запада нам противостоит умелый, технологически развитый, способный к стратегическому планированию и игре на опережение враг.

Невероятно, но факт: кажущийся сегодня таким неодолимым исламский радикализм был в своё время достаточно легко сломлен большевиками именно через вовлечение мусульманских окраин в индустриализацию и преобразование страны, импульс к которым исходил из русского ядра. Прямые повторы, разумеется, неуместны и не могут быть осуществлены, но иного способа остановить сползание целых регионов и народов к средневековью не просматривается. Ведь если понимать традиционализм так, как понимают его некоторые государственные и общественные деятели в РФ (то есть как простое воспроизводство архаичных ценностей и социальных практик), то этнические мусульмане всегда окажутся “традиционнее” удалившегося от собственной архаики на громадную историческую дистанцию русского большинства. А следовательно – последовательнее и непримиримее в её отстаивании.

* террористическая организация, запрещена на территории РФ